«Байкальская конькобежка» так называют 76-летнюю пенсионерку с говорящей фамилией — Любовь Мореходову. Бабушка живет одна на отдаленном хуторе Халы на берегу Байкала. Транспорта и дорог в тех местах нет. Если у женщины возникает необходимость куда-то добраться зимой, она надевает старенькие, но еще крепкие коньки, которые младше ее на два года, и выходит на байкальский лед.
Несмотря на преклонный возраст, баба Люба держит хозяйство и даже сама колет дрова. О необычной бабушке-конькобежке рассказали в проекте «Человек на карте» спутникового канала «Настоящее время».
«Фамилия моя девичья Маркова, по мужу Мореходова. Я родилась в мае 1941 года, – рассказывает Любовь Николаевна. – Еще до войны. Живу в местности Халы».
«А коньки мои выпущены в 1943 году. Но они представляете, как дюжат? Хорошо тогда делали! – гордится стареньким снаряжением 76-летняя женщина. – Они у меня «норвеги», их еще называют беговыми».
Мореходова говорит, что на коньках по льду любое расстояние покрывается быстро, даже с учетом ее возраста.
«Туда четыре километра и обратно, всего восемь километров, – подсчитывает она. – Мы с малолетства привыкли: до школы тоже четыре километра было. Мы с первого класса бегали зимой до нее все на коньках, а весной и летом – уже пешком».
«Вот спина у меня болит, а на коньках бегу – и вроде не болит, – рассказывает пенсионерка. – Хорошо, когда ветер еще попутный, тогда я просто лечу. Пальтишко раскрою – так вообще, как парус, несешься. Но и боишься тоже, потому что если конек в щелку попадет, то кранты: вся морда будет разбита».
Халы находятся в 5481 км от Москвы. Мореходова рассказывает, что ее семья всегда жила в этих местах, в старом Уланхане. Но в 50-е годы в окрестностях начали строить Иркутскую ГЭС, и семье пришлось переехать, опасаясь затопления.
«Отцу сказали, что вас здесь затопит, – вспоминает женщина. – Поэтому вот вам восемь тысяч рублей и переезжайте, куда хотите. Он нашел это местечко и переехал, это было начало 50-х годов. Мы с тех пор здесь живем. Отец у меня был всегда старого образца, дореволюционного, он колошматил маму ни за что. А мама у меня была безграмотной, но очень доброй и хорошей женщиной».
С конца 50-х по 2002 год Мореходова работала на заводе, жила в Иркутске.
«Сначала была штамповщицей: мы делали кровати с панцирной сеткой. Потом я стала сварщицей, поступила в техникум, а потом стала токарем, – перечисляет она. – А потом я поступила в Политех на технологию машиностроения и стала инженером-технологом».
Вышла замуж, родила четверых детей, а потом на пенсии в 2011 году снова бросила все и переехала обратно в Халы, в старый отцовский дом.
«Когда муж вышел на пенсию, мы переехали сюда, купили корову, завели хозяйство, – рассказывает женщина. – Тут даже света не было! Мы только в 2011 году все-таки сами столб поставили и свет провели. Я не знаю людей, кто бы жил здесь один. Но вот я здесь живу одна и ничего не боюсь».
Она сама ухаживает за скотиной и сама колет дрова:
«Утром в полшестого встала, печку затопила, поела, чего-то сварила себе и собакам, – перечисляет она. – Потом дожидаюсь, чтобы печка протопилась, чтобы ее закрыть. Потом ухожу в стайки (хлев), убираю навоз, сено разлаживаю. Утром и вечером коровам сено даю, потом навоз вытаскиваю. Зимой прорубь долблю, телят пою. Летом просто из Байкала воду берем и пьем ее».
«Сама колю дрова все время, даже большие чурки, – говорит она. – Я с малолетства колю очень хорошо и всех ребятишек научила колоть. И сети ставить всех научила. Сама одна ставила раньше, а теперь рыбки нету, и сама не хожу в море. И вообще-то запрет у нас, нельзя ставить сети!»
Она признается, что сильно устает:
«Позвоночник-то не держит, и, видимо, на сердце иногда тахикардия. Она у меня давно, смолоду, – жалуется женщина. – И глухая стала: ничего не слышу. Боюсь, чтоб не простыли уши – тогда совсем оглохну».
Но уезжать с Байкала в город она категорически не хочет.
«Он суровый, Байкал. И он меняет свою окраску. Смотришь на него – то он совсем как зеркало стоит. А то рябь, и все, – поэтично говорит Мореходова. – Сижу одна на кухне, смотрю – и прямо радость какая-то! Настроение хорошее. И всегда думаю: вот бы кто-нибудь рядом был и смотрел бы, какая красота неимоверная».
Она признается, что этот дом и маленький клочок земли на берегу огромного озера – для нее «всё».
«Я бы наверное могла это всё бросить после смерти мужа. Но я этого не смогла сделать, – признается она. – Я знала, что здесь очень тяжело жить, ведь я с малолетства тут живу. Но это все отцовское, и мне его жалко. Отец трудился тут с мамой, ну как это бросить?»
К сожалению, по ее словам, большинство тех, кто приезжает на Байкал, не видят его красоту и потребительски относятся к прекрасному озеру. «Летом, когда много людей приезжает, я иногда иду и говорю им: «Подбирайте за собой, не оставляйте мусор, ведь все это в Байкал идет!» – расстраивается женщина. – Неужели нельзя сжечь мусор или его собрать и увезти? Но они всегда все оставят, разбросают, а все это летит в Байкал. И меня это угнетает, я сержусь, злюсь. Меня это безобразие бесит. Я иногда тушу костры. Бывает, что уехал, костер оставил, а ветер подул, и все сгорело. Ну как так можно?»
