tUday.ru начинает публикации перепечаток из «Страничек из прошлого Улан-Удэ» Михаила Танского (1869 — 1962), известного коллекционера, врача и краеведа. Публикации будут разбиты на пять частей. Очерки сделаны автором в 1951 году и описывают Верхнеудинскъ 70-80 годов XIX столетия
(С) Бурятское книжное издательство 1966 год
Об авторе.
Михаил Владимирович Танский родился в семье акцизного чиновника. По женской линии Танский был прямым потомком русского писателя Н.В. Гоголя. В 1787 поступил в Иркутскую губернскую гимназию. Позднее получил образование на медицинском факультете Московского университета. После окончания университета работал врачом в Верхнеудинске (ныне – Улан-Удэ). В 1920 – главный врач Верхнеудинской городской больницы. Помимо врачебной деятельности занимался коллекционированием предметов искусства и картин. В его собрании имелись произведения декабристов.
Коротенькое предисловие.
Прежде всего автор желает отрекомендоваться читателю. От роду мне 82 года, по профессии я врач, около 20 лет заведовал Верхнеуденской городской больницей. По ликвидации ее в 1924 году несколько лет возглавлял терапевтическое отделение областной больницы Бурятской АССР. В настоящее время — пенсионер. Считаю себя коренным Верхнеудинцем, хотя и родился в Енисейской губернии, но еще годовалым вместе с семьей прибыл в Верхнеудинск и с той поры обосновался здесь на всю долгую жить.
Отец — украинец из Черниговской губернии. По окончании Нежинского лицея имени князя Безбородко, где получил юридическое образование, прельстился новыми местами, выгодами и льготами сибирской службы, покинул родные места и очутился в Красноярске. В 1870 г. был переведен в г. Верхнеудинск, и в должности финансового чиновника^проработал здесь долгие годы. Умер в престарелом возрасте.
Моя жизнь вся была отдана родному городу. На моих глазах Верхнеудинск из маленького уездного городишка, не насчитывавшего и четырех тысяч жителей, превратился в большой красивый город с двухсоттысячным населением, стал столицей социалистической Бурятии.
О том, каким был Верхнеудинск, я решил рассказать в этом очерке.
Думаю, что беглый очерк очевидца представит некоторый интерес как историческая страничка, освещающая короткий этап из прошлого Верхнеудинска.
В 1666 году на месте будущего Верхнеудинска стоял только острог (так зачинались многие города Сибири), а в 1780 году Верхнеудинск был преобразован в уездный город Иркутской губернии. Еще через 10 лет, в 1790 году, Верхнеудинску был вручен герб: на золотом был изображен жезл Меркурия, бого торговли в древнем Риме, и рог изобилии. Герб символизирует торговую роль Верхнеудинска.
В 70 80 гг. прошлого века городок ютился на небольшой, ровной низине, в уголке при впадении Уды в Селенгу, тесно прижавшись к обеим рекам. Окружавшая город полукругом невысокая гора, переходившая в довольно обширное плато, покрытая мелким сосняком, не была заселена, почти пустовала.
Планировка города была правильная, с прямыми улицами. Имелось четыре продольных улиц, параллельных Селенге: Большая (ныне ул. Ленина), Набережная (ныне ул. Смолина), односторонняя, Лосевская (ул. Коммунистическая), Мокрослободская (ул. Балтахинова); их пересекали поперечные: Набережная Уды, Соборная (ул. Первомайская), Мордовская (ул. Банзарова), Сенная (ул. Свердлова), Троицкая (ул. Куйбышева), Базарная (ул. Кирова), Проезжая (ул. Каландаришвили), Думская (ул. Советская), Закалтусная (ул. Лебедева). Улицы были немощеные, пыльные. Ветер поднимал постоянно тучи пыли и песка, особенно сухой осенью, так что и днем меркло солнце, В дождь же на улицах образовывались не только лужи, по и целые озера.
Об асфальте не приходилось и мечтать.
Из-за отсутствия водостоков вода застаивалась неделями, загнивала, нестерпимо воняла, и в ней заводились даже головастики и лягушки. Зато мальчишкам бывало раздолье: бродили по лужам босоногими и, засучив штанишки, пускали кораблики, ловили головастиков. При проливных дождях вода бурным потоком приходила с гор и затапливала почти всю Мокрую Слободку и частично Базарную и Проезжую улицы с расположенными на них усадьбами так, что во дворах бродили по колено. Проложенная по Мокрослободской и Думской улицам водосточная канава со стоком в Селенгу была недостаточной вместимости, содержалась плохо, да и действовать могла только при уровне воды в Селенге не выше среднего, иначе ставень канавы закрывался, чтобы воды реки не бросились в город. Выход этой канавы проходил как раз под дамбой, сооруженной по берегу Селенги от горы до Проезжей улицы и предохранявшей город от половодья.
На моей памяти Селенга ни разу не топила Верхнеудинск в старые годы. Слышал только, что город был затоплен в начале 60-х годов, тогда по некоторым улицам приходилось плавать в лодках. В нашем доме (ул. Базарная) на амбаре имелась отметина, насколько поднималась тогда вода,— приблизительно по пояс. Селенга в то время подходила почти к самому городу, и стрежень ее ударял в то самое место, где кончалась дамба и начиналась гора. С годами все дальше и дальше река отходила от города, образуя песчаную отмель, перенося свой главный напор несколько ниже, аа мыс «Бычок». На этой отмели разгружались дрова и бревна, сплавляемые с верховьев рек для продажи, и нет-нет да случалось, что неожиданно поднявшаяся Селенга уносила целые поленницы и штабеля леса, причиняя большие убытки. Сюда же- приставали в три-четыре бревна плотики, на которых промышленники-рыболовы приплавляли для продажи по 8—10 осетров. Отмель постепенно образовывалась и при впадении Уды в Селенгу.
Тротуаров в городе не существовало, постройки были исключительно деревянные, а каменные — все наперечет. Так, в 1882 г. из 668 домов, имевшихся в городе, каменных было всего 11. По улицам вытягивались одноэтажные в три-пять окон домики, разделенные на почтительное расстояние один от другого заборами, все со ставнями, наглухо закрывавшимися на ночь болтами. Некоторые домишки совсем обветшали, сникли к самой земле и даже вросли в нее. У многих имелись заваленки, они не раскидывались даже и на лето. Двухэтажных деревянных домов существовало не больше пяти-шести. Привлекали внимание несколько домов особенно далекой старины с потемневшими бревнами, с островерхими высокими крышами, столь покатыми, что на них без веревок нельзя было бы держаться. Крыши эти, поросшие мхом, ласкали глаз, а местами ютились на них и, видимо, с удобством кустики полыни, лебеды и других сорняков. Такой, наподобие старого гриба, дом красовался, между прочим, на углу улиц Большой и Проожем, на месте, где сейчас аптека № 2.
Все каменные дома сохранились и по настоящее время. На Большой улице это одноэтажным дом с колоннами и мезонином, принадлежавшим купцу Кобылкину (ныне надстроен 2-й этаж, сейчас здание облпрофсовета), два угловых двухэтажных дома на пересечении Базарной и Большой (ул. Кирова и Ленина), два двухэтажных дома на перекрестке Большой и Троицком улиц (ул. Ленина и Куйбышева). Наискось от них здание с пожарной каланчою (казенное), в верхнем этаже которого помещалось полицейское управление, в нижнем — казначейство. Рядом небольшой домик в четыре окна, где долгие годы ютилась городская библиотека.
На Базарной площади находились дома: купца Фролова с прилегающими к нему каменными лавками, уездного училища (казенный) и каменные ряды с колоннадою—дом купца Лосева (ныне перестроены, помещаются: Восточно-Сибирский технологический институт и другие учреждения).
Центр площади был занят Большими п Малыми Гостиными рядами, а между ними располагался хлебный базар. Гостиные ряды выстроены были на частные средства в 1795 году, а также на акции, частично принадлежавшие городской управе. Последняя распоряжалась отдачей лавок в аренду и сбором платы за них, распределением дивидендов и ежегодно отчитывалась перед акционерами. Там, где сейчас помешается ресторан «Селенга» и библиотека, стояли деревянные лавки, принадлежавшие крестьянину Мостовскому. Такой же ряд лавок был и на том месте, где сейчас находится магазин «Детский мир».
На Троицкой улице (ул. Куйбышева) размещалось здание городской больницы (ныне отдел милиции Советского района, надстроен 3-й этаж), окрашенное по тогдашнему обычаю в традиционный желтый цвет.
Существовали еще два каменных дома: один па Соборной площади.— Мордовского и другой на Соборной улице — Фролова. Последний дом занимала почтово-телеграфная контора. Вот и все каменные постромки старого Верхнеудинска.
Деньги на благоустройство города выделялись в мизерных суммах. Так, в 1876 г. городская дума выделила всего 350 рублей.
В том месте, где дамба подходила к горе, по косогору, по направлению к мысу «Бычок», вытягивались вдоль реки пять-шесть кузниц, всегда оживленно работавших.
На горе, при самом въезде с Набережной улицы, справа от дороги стояло небольшое здание тюрьмы, именовавшейся пересыльной. В середине 70-х годов, как-то в летнюю пору, в ночное время она сгорела. Но вскоре на том же самом месте была выстроена новая тюрьма, деревянная, двухэтажная, с небольшими, почему-то квадратными окнами, заделанными решеткою. Тюрьма выходила окнами на дорогу, и, проезжая мимо, можно было наблюдать выглядывавшие из них арестантские лица с полубритыми головами. Небольшой двор тюрьмы был обнесен высоким забором. Тюрьма эта действовала до 80-х годов, пока не была построена в версте от города по Московскому тракту большая новая, существующая и поныне. Белая, окруженная высокими белыми стенами, она среди зелени леса высилась по тогдашнему масштабу стройки красиво и величаво, как замок, и больше чем за десяток верст бросалась в глаза подъезжающему впервые к городу с Иркутского тракта. На вопрос: «Что за здание?», ответ получали: «Тюрьма». Было бы куда отраднее услышать: «Университет».
На въезде с Большой улицы, вправо от Сибирского тракта, стоял дом, окрашенный в серый цвет. Это был приют для арестантских детей. В нем содержалось до 20—30 детишек, здание приюта сохранилось и поныне, занято оно теперь Домом санитарного просвещения.
Наискось через дорогу находились казармы местной воинской команды — два низеньких, длинных, барачной системы здания. В центре обширного двора помещался гимнастический городок, а в одном из уголков приткнулась баня. По Лосевской улице красовался на горе домик Нагорного с мезонином, фасадом и всеми окнами весело глядевший на город.
На горе, напротив Проезжей улицы (там, где сейчас проспект Победы.— Ред.), в лесочке ютились две бурятские юрты, охраняемые большущими злыми псами. Оттуда часто приходила нищенка -бурятка по прозвищу «Дунюшка безносая», смиренная и добродушная, которой все охотно подавали милостыню.
Против Троицкой улицы находилась Троицкая церковь со старинным кладбищем, обнесенным деревянными балясинами, вделанными в ограду кирпичной кладки. Церковь была небольшая, с двумя зимними приделами и летним. Кладбище имело самый унылый вид, так как его не украшала зелень. Зимою кладбище утопало в сугробах снега, а летом его нещадно палило солнце. Ни одного сколько-нибудь красивого, оригинального памятника — только деревянные кресты да массивные чугунные плиты изделия Петровского завода.
На северной стороне кладбища, за оградою, словно прячась за редкими сосенками, белели несколько крестиков и наводили на размышление, почему они оказались за оградою кладбища, а не среди своих кладбищенских собратий. Эти крестики были особенные, они знаменовали могилы людей, умерших без покаяния, лишенных покровительства церкви, погребенных не но христианскому обряду, а просто закопанных в землю, потому что люди эти являлись отверженными церковью.
В настоящее время на месте Троицкого кладбища раскинулся городской парк культуры и отдыха. Большой Сибирский тракт, направлявшийся на Читу, огибал кладбище, и колокольца почтовых троек постоянно будоражили его тишину и покой. Напротив Сенной улицы, в полугоре, стояли два больших старинных строения с островерхими крышами, без окон, каждое с несколькими дверями в сторону города,— это соляные амбары с большими запасами соли для всего Верхнеудинского уезда.
Торговля солью находилась тогда в руках казны, и заведовал ею особый «соляной пристав». Много позднее один из этих амбаров за ветхостью был снесен, а другой отремонтировали, перестроили и приспособили под кухню и кладовую инфекционного отделения городской больницы, помещавшегося в двух зданиях на горе.
Помимо Троицкой церкви в городе имелись еще две: Собор и Спасская. В Соборе в настоящее время расположен отдел краеведческого музея им. Хангалова, Спасская снесена.
Город страдал полным отсутствием зелени: ни бульваров, ни садов, ни скверов. Единственный небольшой садик с цветничком был только при нашем отцовском доме на Базарной улице. Городская управа пыталась развести садик па Базарной площади, между Гостиным двором и Большой улицей, но ничего не выходило, хотя время от времени садик поливался из пожарных машин (их было две), но росту не давал: деревья засыхали и пропадали. В настоящее время бывшая Базарная площадь называется площадью Революции и вся она окружена зеленью.
Жители Верхнеудинска предпочитали пользоваться водой из Уды, потому что доступ к ней был удобным. О водопроводах и не мечтали. Существовали и колодцы, но в ближайших к Мокрослободской и Закалтусной улицам колодцах вода бывала желтого цвета, солоновато-горькая на вкус, к употреблению непригодная. Причина объяснялась так: там, где пролегали эти улицы, была, по преданию, старица Уды, превратившаяся потом в болото. Само название улиц подтверждает предание. Болото засыпали, главным образом, навозом, сильно загрязнили почву, которая и через десятки лет не смогла очиститься и проветриться еще и потому, что загрязнение, . в связи с постоянным антисанитарным состоянием города, продолжалось. На Соборной площади городская управа оборудовала колодец с помпой, дававший прекрасную воду, видимо, профильтрованную через песок из Уды. В Уде купались и полоскали белье.
Зимой на лед свозились кучи навоза, несмотря на запреты управы, и река загрязнялась.
Продолжение
Часть 2
