Продолжение Часть 3
Часть 1
Часть 2
П. Д. Сысоева сменил в городской больнице доктор Казанский И. И. Он проработал в ней около 15 лет и умер сравнительно-молодым.
Популярностью лекаря пользовался также фельдшер Францев, еврей, маленький, подвижный, хлопотливый, одним из любимейших средств у которого в детской практике было смазывание зева чистым дегтем. «Помазать надо, непременно помазать!» — заявлял эскулап и смазывал ребятам зев, как втулки колес, такому сравнению соответствовало и само лекарство — деготь.
В правительственном штате числилась городовая акушерка. Должность эту долгие годы занимала Марио-де-Пуш, судя по фамилии, француженка, какова была ее биография, едва ли кто знал.
На весь Верхнеудинск приходилась одна аптека. Принадлежала она некоему Жабину. Все медикаменты рал п цирюльник Рейфович. Он направо и налево «приклеивал» кровососные банки, являвшиеся в те времена излюбленным средством обывателя «очищать дурную кровь». У него же имелись постоянно и в запасе пиявки. Считаю уместным привести следующий случай из моей врачебной практики, связанный с Верхнеудннской городской больницей. Правда, относился он не к 70— 80 гг., а к 1900-му, но все же косвенно он будет показательным. Как-то летом меня, молодого ординатора акушерско-гинекологической клиники в Казани, гостившего на каникулах в Верхнеудинске, пригласили сделать гинекологическую операцию в городской больнице по поводу причиненной женщине тяжелой травмы. Мне, работавшему в прекрасной клинической обстановке, пришлось оперировать в удивительных условиях, в комнате, где стоял стол, покрытый сомнительной чистоты зеленой скатертью с серебряной бахромой. Здесь происходили еженедельно заседания Воинского присутствия. Инструментарий оказался настолько скудным, что не было даже иглодержателя. И такая обстановка была на грани XX века. Можно судить, как было поставлено дело больничное за 20—30 лет до этого.
Больница в хозяйственном отношении подчинялась городской управе, которая назначала смотрителя ее, всецело подчиненного распоряжениям врача.
В медицинском отношении больница подчинялась врачебному инспектору, вероятно, сначала при Иркутском губернском управлении, а с организацией в 1884 году нового Приамурского генерал-губернаторства — при Читинской «областнухе».
Когда в 1906 году я вступил в заведование больницей, то получил в наследство книгу, предназначенную для записей знатными лицами, посетившими больницу, своих впечатлений. Завел ее, по-видимому, доктор Казанский. Записей значилось немного,— больше врачебных инспекторов, какого-то одного губернатора да двухтрех архиереев. И все они учинены были, главным образом, при Казанском, и все они в достаточной степени лестные: иначе не стоило и книгу заводить. Дальше книга почти что оказалась в забросе: или исчезли знатные посетители в больнице, или просто не стали пользоваться ею врачи.
Население же боялось больницы. Санитарный надзор по городу совсем отсутствовал, если не считать, что это сложное и ответственное дело выполнял до некоторой степени по своему умению, разумению и своеобразно полицейский надзиратель.
Пастеровских станций еще и в помине не было, и надо было что-то предпринимать, чтобы предотвратить страшное смертельное заболевание бешенством, угрожавшее пострадавшему. .Таких людей возили на Байкал. В лодке отплывали от берега, привязывали укушенного бешеным животным к веревке и три раза протягивали его под лодкой в глубоком убеждении в действенности такого способа в смысле предохранения от заболевания бешенством.
Были в моде знахари и знахарки с нашептываниями, наговорами, вспрыскиваниями с уголька, окроплениями «святою водою». Просвещением населения никто не занимался.
Случались в городе и эпидемические заболевания. Заболевания оспой почти не выводились,, и у многих лица были покорябанными.
Детрит был в ограниченном количестве, ревакцинации почти не делались. В школах прививки производили так: прививали вакцину десятку ребят, и когда у них созревали пустулы, то содержимое их прививали другим детям, не считаясь с тем, что таким путем был риск внести какую-нибудь инфекцию. Вот в таком-то весьма печальном состоянии и находилась лечебная помощь населению в старом Верхнеудинске.
Торговля в городе в тот период была больше мелочная. Особенно крупных фирм не существовало. Был, правда, купец Голдобин, владелец Николаевского винокуренного завода, расположенного в 30 верстах от города.
В продаже имелись ткани: прочная дешевая далемба, чесуча и другие.
В Малом гостином ряду находилась еврейская торговля. Торговали мануфактурой, галантереей, трикотажем, скобяными изделиями, стеклом и прочим.
В Большом гостином ряду торговали русские-купцы. На весь город была одна-единственная кондитерская, да и та принадлежала частному лицу.
Гвоздем городской торговли бывала, безусловно, ежегодная ярмарка с .солидным для того времени оборотом (до миллиона, даже до полутора миллионов рублей) . Приурочивалась ярмарка ко времени, когда становился Байкал и прокладывался через него путь по льду. Приблизительно к 10—15 января лед крепко смерзался. Ярмарка открывалась 18 января (по старому стилю) и продолжалась до февраля.
На ярмарку приезжали купцы из Иркутска, из Томска, из Ирбита и Тюмени. Для торга служила, главным образом, Базарная площадь. Здесь расхватывались все пустующие лавки. Оживал также и Большой гостиный двор, в обычное время более чем на половину пустой. В лавках все навезенные товары не умещались, и груды ящиков, кули с крупчаткой, с чаем громоздились целыми штабелями прямо на улице, около лавок под открытым небом, их караулили ночные и дневные караульные Торговали на ярмарке чаем, пушниной, кожами, мануфактурой, галантереей, трикотажем, бакалеей, парфюмерией, ювелирными изделиями, часами, тюменскими коврами, томской крупчаткой, медом, маслом, мороженой рыбой (стерляди, сиги, нельма), стеариновыми свечами, мылом, посудой, книгами, скобяным товаром и прочим.
Ярмарка снабжала товарами не только Забайкалье, но и Дальний Восток на целый год и проходила, главным образом, в оптовых сделках. Многие горожане запасались товарами на долгое время, чтобы не переплачивать потом местным торговцам.
В балаганах, выстраивавшихся на площади в ряд, наподобие улицы, бойко торговали по мелочам всякой всячиной. Были балаганы с посудой, с игрушками, со сладостями.
Особенно много народа толпилось около книжного балагана, где в изобилии бывали развешены лубочные картины, чаще всего изображавшие дерущиеся войска, отличавшиеся окраской мундиров. Охотно раскупались книжки дешевых изданий Сытина, Пазухина, бр. Пастуховых (5—10 коп. за штуку) с яркими завлекательными обложками и многообещающими заголовками. Процветала торговля песенниками, сонниками и оракулами. Появлялись на ярмарке, как везде в таких случаях, балаганы с увеселениями, паноптикумы, выступали акробаты, жонглеры, фокусники.
Народу наезжало на ярмарку столько, что в каждом доме люди буквально сидели друг у друга на головах. Многие приезжие квартировали у верхнеудинцев. На Мокрослободской улице и многих других почти каждый двор превращался в постоялый, здесь находили пристанище многочисленные обозы с ямщиками и лошадьми. На ярмарку приезжало много бурят.
В эти ярмарочные горячие дни, когда жизнь в городе кипела, устраивали в пользу приюта арестантских детей лотерею, а в пользу женской прогимназии — традиционный бал-базар, дававшие всегда хорошие денежные сборы. Государство эти заведения не субсидировало.
Заканчивалась оживленная, шумливая ярмарка, и жизнь в городе замирала.
0 местной промышленности говорить много не приходится, она почти отсутствовала, правда, существовало мыловарение, кожевенное производство, производство сальных свечей, кирпича, но все это носило характер примитивный, кустарный.
В городе имелась одна гостиница, частная, помещалась она в небольшом доме по Базарной улице.
В эти же годы появилась первая фотография, она еще недостаточно хорошо освоилась со своим искусством и выпускала фотографические снимки какого-то серого, тусклого цвета, но прочности стойкой.
1 ноября 1881 года в Верхнеудинске открылась первая библиотека, была она общественной. Фонд состоял из 800 книг, пожертвованных купцом Меньшиковым. Имелся у этой библиотеки свой устав, утвержденный думой. Читатели делились на разряды и за пользование книгами вносили денежную плату и залог, так что пользоваться книгами мог лишь небольшой круг горожан.
За годы Советской власти библиотечное дело развернулось особенно широко: кроме Республиканской, появились районные библиотеки, заводские, при учебных заведениях и т. д.
Н 70—80 гг. выписывались газеты и журналы, но своей местной газеты не издавалось. Ближайшая газета «Восточное обозрение» издавалась в Иркутске. Книжного магазина тоже не было. Из Петербурга газеты шли больше месяца и, конечно, в значительной степени теряли свежесть.
Общественной бани не существовало, и только приблизительно в середине 80-х гг. появилась частная, для общего пользования, баня, стояла она почти на том месте, где находится теперешняя.
Извозчиков в городе не было. Первый велосипед появился в конце 80-х гг. и не на пневматической дутой шине, а на массивной резиновой. За велосипедистом, как за необычайным явлением, гонялись с угрожающим гомоном стаи собак и только-только не хватали отважного за ноги, а встречные люди останавливались и дивились. Я по знакомству часто пользовался этим велосипедом и если был не первым, то вторым по счету велосипедистом в городе.
Отмечу еще некоторые бытовые факты. Появление первого рояля должно быть отнесено к середине 80-х гг- Швейная машина «Зингер», с чугунным остовом и на ножках, без постамента и футляра появилась в середине 70-х гг. Не существовало мясорубок, мясо рубили в деревянных корытцах полукруглыми ножами с приделанными к ним деревянным,!! ручками — «сечками» Писчими металлическими перьями и карандашами пользовались уже широко, но «гусиное перо» все еще существовало.
Так называемых «шведских» спичек, с безопасным фосфором на коробках, еще не было, а пользовались «серничками», где ядовитым фосфором покрывалась самая головка. Они неприятно пахли, зажигались при трении о любой предмет и могли даже самовоспламеняться.
Учащиеся писали на аспидных досках с грифелями.
Пчел в крае не водилось. Мед завозили из Томска, обычно в высоких круглых бадьях. Оттуда же доставлялась медовая коврижка, которая и называлась «томской». Из Томска же в значительных количествах ввозилось топленое масло, ядровое мыло, несмотря на то, что Забайкалье являлось краем скотоводческим.
Я нанизал, сам сознаю, в беспорядке целый перечень фактов. Думаю, что они заслуживают быть отмеченными для полноты обрисовки жизни старого Верхнеудинска.
Никакой просветительной работы, ни популярных лекций, ни научных бесед и докладов в городе не проводилось. Подавляющая масса населения была безграмотной, школ не хватало, да и надо было платить за учебу, что не всем бывало под силу. Воскресных и вечерних школ для народа не существовало, хотя попытки создания их бывали, но они так и заканчивались неудачно.
Отмечу попутно, что первая воскресная школа для бесплатного обучения взрослых была организована значительно позднее, а именно в 1904 году, инспектором народных училищ Окунцовым, но просуществовала под его руководством недолго. Началась революция 1905 года, Окунцов был арестован, и школа прекратила свое существование. Вновь она была восстановлена в 1908 году учительницей Е. А. Танской (в 1958 г. ей присвоено звание заслуженного учителя школ БурАССР), которая вместе со своей сотрудницей А. М. Тяжеловой, тоже учительницей, бесплатно повела это дело. Одновременно ими совместно с некоторыми учителями были организованы воскресные чтения для народа. На это дело городская управа ассигновала сто рублей, а также собирались небольшие средства в виде членских взносов с добровольных участников, преимущественно учителей. Был приобретен даже проекционный фонарь, выписывались к нему картины, оплачивались и другие мелкие расходы, но и на этот раз добрые начинания не укоренились: по каким-то не зависящим от организаторов причинам чтения просуществовали только два года.
Зато кабаки процветали. Здесь продавалась «сивуха», то есть водка, приготовленная из спирта-сырца.
Также не дремали и попы, насаждая религию и укрепляя авторитет церкви, тем более, что уж это-то царское правительство всячески поощряло и поддерживало Одним из эффективных средств для этого были торжественные крестные ходы, которые проводились с широким размахом, поощряемые «отцами» города.
Окончание Часть 4
